|
|
| "Восточно-Сибирская правда" от 13 февраля 1996г. | В отдельном окне |
|
|
Из моего окна видна панорама Байкала. Особенно красиво озеро летом на восходе. В эти минуты как никогда чувствуешь, что живешь в благословленном Богом краю. Мне трудно передать словами все обилие красок, переливов цветов и сопутствующие им ощущения, что возникают при созерцании Байкала. Зрелище это величественное и располагает к глубоким мыслям и вселенским обобщениям. В любой сезон Байкал величав, и любоваться им можно долго.
Но не всегда я, как и многие жители районного центра, могу из окон своего дома созерцать великое творение природы. Сегодня, зимним утром, Байкал в окне обозначен темным пятном, трудно различимым за пеленой смога. Картина предстает далеко не идиллическая, и подобное — когда озеро не видно — далеко не исключительное событие. Естественно, что зрелище это вызывает не самые радостные ассоциации.
Впрочем, сейчас, в этот рядовой февральский вторник, не до “лепоты” и не до праздных философских отступлений. Я мэр небольшого индустриального района, и рабочий день мой — это ежечасное “купание” не в бытие, а в быту. По дороге на службу вглядываюсь в лица людей. В их глазах нет умиротворенности, которая, казалось бы, должна быть у проживающих рядом с уникальным чудом природы: лица отрешены или мрачны, дежурная улыбка лишь только на момент “здравствуйте”. И я их понимаю. Район переживает далеко не лучшие времена: спад производств, безработица, преступность, безденежье, неопределенность. Тут уже не до величественного, и мысли все — как протянуть от одной задержки зарплаты до другой.
Работу мэра района нельзя расписать по часам, тем более поминутно. Обязательно произойдет что-либо, что нарушит самый продуманный график. Но одно я выдерживаю: “выдерживаю” и в прямом, и в переносном смысле — это утренний, до начала рабочего дня, ежедневный просмотр газет. Беру их с некоторым содроганием, так как почти уверен, что наткнусь на очередную статью о Байкальском целлюлозно-бумажном комбинате и его проблемах, где будет масса экологической патетики, извращенных цифр и передернутых фактов. Опять прочту, как акционеры БЦБК “складывают в карман дурно пахнущие деньги”, притом получаемые “за счет здоровья, моральных и материальных неудобств остального населения региона”.
Снова будут приведены “страшные цифры, характеризующие здоровье жителей Байкальска”, неизвестно, с какого статистического потолка списанные. С настойчивостью, достойной лучшего применения, будет повторяться мысль, что уж если есть враги у Байкала, то в первую очередь БЦБК, этот “экологический насильник”, притом самый заклятый и вредоносный.
От всего этого становится больно за тех людей, что в этом потоке словесной напраслины вынуждены работать денно и нощно, поддерживая не только себя, но и весь район на поверхности.
Как руководитель района я четко осознаю все плюсы и минусы деятельности комбината и как мэр всячески озабочен тем, чтобы люди, оказавшие мне доверие, жили, вернее, применительно к современной экономической ситуации, выжили в этот сложный период. Я — реалист и, отдавая дань тем, кто много пишет на тему экологического состояния Байкала, и учитывая, что ими движут совесть и боль за судьбу уникального озера, тем не менее готов возразить им.
Забота о благе потомков нужна и оправдана, но как быть с теми, кто должен родить и воспитать это потомство, — с ныне живущими на его берегах? И поэтому не собираюсь “делать вид”, как пишут некоторые журналисты, что “защищаю интересы местных жителей”, напротив, я со всей настойчивостью и последовательностью буду действительно защищать их интересы в официальных инстанциях, на встречах с “зеленой” общественностью и с прессой.
Что значит БЦБК для экономики района, достигшей дна, ниже которого уже не упасть, но которая все никак не может оправиться от падения? Это 85 процентов бюджетных поступлений! То есть ныне все врачи, учителя и все иные, причисляемые к бюджетной сфере, 85 процентов своей зарплаты получают от БЦБК. Это означает, что все объекты социального назначения, строительство которых ведется ныне, тоже на 85 процентов возводятся (используя лексику прессы) за счет “вонючих денег” БЦБК. Так что, прямо или косвенно, комбинат позволяет свести концы с концами всему населению Слюдянского района. И потому в стабильной работе БЦБК заинтересованы не только администрация района, не только семнадцатитысячный город Байкальск, но и все пятидесятитысячное население Слюдянского района.
Наиболее спорен экологический аспект деятельности комбината. И я согласен, что БЦБК на Байкале равносилен лошади в сенате. Но при этом хотелось бы большей экологической однозначности и правдивости. Меня коробит от статистических передергиваний: откуда вдруг появилась сумасшедшая статистика, что в Байкальске “уровень заболеваемости новорожденных в 5,7 раза выше, чем в Ангарске, в 2,2 раза выше, чем в Братске, уровень смертности в несколько раз выше, чем в целом по области”? Данные, которыми располагаю я, говорят, что, во-первых, цифры эти ежегодно меняются (в 1994 году младенческая смертность в Байкальске составила 28,7 промилле, а в 1995 — снизилась до 18,8 промилле), а во-вторых, заболеваемость в городе бывает выше, бывает ниже, чем в области, но это касается любого населенного пункта в России! У нас же “исследователи” норовят выдернуть только ту цифру, которая устраивает проводимую ими политику.
Экологический аспект деятельности БЦБК хорошо известен, ныне он работает в жестких “природоохранных” параметрах, ведется постоянный мониторинг его выбросов, как воздушных, так и водных. Но что меня удивляет: прочитав массу отчетов и статей, я все же не нашел корректную, с научной точки зрения, “цифру”, характеризующую удельную долю загрязнения Байкала и воздушной среды, приходящуюся на БЦБК в общей сумме предприятий и территорий, загрязняющих Байкал. Ведь известно, что Байкальская впадина — это место, куда устремляются воздушные потоки с обширного пространства, начиная с регионов, на которых расположен КАТЭК, и более близких загрязнителей — предприятий Тайшета, Зимы, Ангарска, Иркутска, Шелехова. Весь промышленный сор этих городов оседает в Байкале, и я полагаю, что БЦБК в этой розе ветров атмосферного мусора далеко не первый и не основной по пагубности.
Что же касается водных выбросов, то помимо выводов ряда отраслевых и академических научных центров существуют заключения санитарно-эпидемиологических органов, которые свидетельствуют, что возле Байкальска, в районе городского водозабора, а он расположен в 40 метрах от берега, на 25-метровой глубине, вода кристально чистая.
Из года в год слушая и читая весь надсадный и маловразумительный спор, ведущийся вокруг комбината, я поражаюсь тому обстоятельству, что спорящие как бы забывают, что на Байкале, кроме “генерального” и “официально утвержденного” загрязнителя—БЦБК, — существуют и другие. Притом их долю “зловредности”, не исключено, перекрывает данный показатель самого БЦБК, но... между тем основным экологическим мальчиком для битья остается все тот же комбинат.
Открою небольшую тайну, сейчас она уже даже не под грифом “Для служебного пользования”: наш районный центр — город Слюдянка с населением 24 тыс. человек — имеет архаичные очистные сооружения пропускной мощностью 4,5 тысячи кубометров стоков в сутки. Но ежесуточно в Байкал сбрасывается 8,5 тысячи кубометров стоков, назвать которые очищенными можно, только неудачно пошутив. Пятно органического загрязнения вокруг Слюдянки занимает два километра “в длину”, а, учитывая береговую циркуляцию воды, “в ширину” это пятно простирается гораздо более.
В Слюдянке на сегодняшний день активно дымят 22 относительно крупные котельные, не считая “дроби и мелочи” — мелких котельных и одноэтажного частного сектора, тоже гадящих обильно. Вот почему в некоторые морозные дни Байкал из своих окон не могут увидеть даже те, кто живет невдалеке от него. Так что, кто главный в числе экологических злодеев на озере, еще нужно выяснить и при этом необходимо снять “отпечатки пальцев” многих предприятий и городов, начиная с Красноярского края.
Откровенно говоря, я бы хотел, чтобы с той “ценной” настойчивостью ряд журналистов и изданий ополчились на Слюдянку как на один из признанных центров загрязнения Байкала. Чтобы они с той же последовательностью, но не искажая цифр и статистики, говорили о никудышном финансировании строительства новых очистных сооружений, о “еле теплящемся”, опять же из-за крохотного субсидирования, ходе дел на строительстве двух мощных электробойлерных, способных обогреть весь город, а значит, “упразднить” упомянутые 22 котельные.
Я уверен, что все мы патриоты, все искренне болеем за первозданную чистоту Байкала. Правда, одни переживают абстрактно, а другие “за радением” не забывают и о конкретных людях, ради блага которых все “радения” в конечном счете и происходят.
Мининым и Пожарским от экологии лучше бы озаботиться экономическими реалиями дня сегодняшнего и меньше радеть о благе потомков, а больше подумать о применении конкретных научных разработок (если таковые вообще есть) во благо ныне живущих на берегу Байкала. Вернее, “прозябающих” на его берегах.
С тревогой я смотрю на прохождение Закона о Байкале через Думу. Если в нем будут преобладать те максимальные экологические требования и запреты, то боюсь, что он, принятый в ныне существующем втором чтении, превратит все население прибрежной полосы в жителей своеобразной резервации, где вся промышленная деятельность будет сведена к производству деревянных побрякушек на забаву заезжим туристам. Как у нас шутят, согласно этому Закону о Байкале любой выдох углекислого газа человеком будет приравнен к экологической диверсии.
И если сейчас мы еще “прозябаем”, то с принятием нового Закона о Байкале, полагаю, мы просто вымрем, так как у государства нет средств (и в обозримом будущем они едва ли появятся), чтобы, убрав все производства с берегов Байкала, чем-то занять оставшихся не. у дел людей.
Что произойдет, если БЦБК будет остановлен в 1996 году? Последствия этого нетрудно спрогнозировать. Замрет комбинат — остановится вся экономическая и социальная жизнь района. Нечем будет платить, не из чего строить. Без работы останутся не только четыре тысячи человек, непосредственно производящих целлюлозу, но и многие-многие другие, чьи заработок и благополучие напрямую связаны с налоговыми отчислениями комбината.
По моему мнению, необходимо, столь же жестко контролируя экологическую ситуацию вокруг БЦБК, дать его коллективу возможность спокойно работать. Сколько времени? А вот тут свое слово должно сказать правительство. Мы уже пережили, переговорили и “заговорили” пять постановлений центральной власти, касающихся судьбы комбината. Все они были половинчаты и не подтверждены реальными деньгами. Пять членов “красного” политбюро, включая нынешнего президента, побывали на и вблизи БЦБК, и все пять обещали свое высокое покровительство в святом деле перепрофилирования; но... комбинатовский возок все еще на том же неудачно выбранном во времена оные месте. И как долго будет пребывать на нем, зависит прежде всего от того, насколько реально желание правительства что-либо изменить в сложившейся вокруг БЦБК ситуации.
Мы бы хотели, чтобы федеральная власть, сейчас находящаяся в состоянии стопора из-за выборов, все же, очнувшись, изыскала бы 2,5 триллиона рублей на перепрофилирование комбината. И выделила их непосредственно нам — в Слюдянский район. Мы же сами, “с опорой на собственные силы” обещаем, что за два—три года перепрофилируем предприятие, притом сделаем это без остановки производства товарной целлюлозы. И еще: важным и целесообразным экономическим шагом со стороны правительства в нашу сторону можно было бы считать предоставление району на период перепрофилирования БЦБК федеральных налоговых послаблений. Мы же, со своей стороны, ставку сделаем на безотходные, природощадящие производства — развитие добывающей и перерабатывающей промышленности, займемся розливом байкальской воды и развитием индустрии туризма. Соответствующие проработки в администрации района и БЦБК уже есть.
Стоит напомнить, что для спасения пяти Великих американских озер была разработана федеральная программа, на выполнение которой был отпущен тридцатилетний срок и... пятьдесят миллиардов долларов... Полагаю, что Байкал как национальная святыня стоит того, чтобы в неге были вложены соответствующие средства и силы.
Ну, а пока не стоит в доказательство того, что кто-то “зеленее” и патриотичнее, рвать на себе рубаху. Дискуссиям специалистов не следует быть поводом для постоянной нервотрепки семнадцатитысячного Байкальска, а выступления журналистов не должны провоцировать уставших от экономической неразберихи людей. Байкал у нас действительно один и уникален, и все мы его любим. Вот только бы эту любовь из области вербальной и “постановленческой” перевести в область экономическую, область духовную.
В. Сайков
|
||||
| © "Восточно-Сибирская правда" | ||||
|
||||
| Перейти на главную страницу: | ИрГТУ | библиотеки | проекта | |
|
||||